И опять оба молчат.

Она же только что стояла у высокой парадной двери на Дрей¬брудерштрассе...
Залигер открывает глаза, бессмысленно смотрит на низко нависающие балки потолка. Издалека доносится голос второго телефониста: «Моя жена утонула под Готенхафеном. Мне это рассказала одна женщина из Кенигсберга. У нее двое детей, у этой женщины. А муж пропал без вести. Если он не вернется, я на ней женюсь. Опрятная такая женщина. А я работать умею. Скажи, ты что-нибудь смыслишь в электротехнике? Тащить провода — это же ерундовое занятие...»
И опять оба молчат. Капитан перевернулся на бок. Будь честен, Залигер. С Леей ты тоже был честен. Почему ,ты не оставил при себе Хагедорна для особых поручений? Почему ты не сказал Корте: вы занимаетесь ловлей блох! За этого унтер-офицера я отвечаю головой. Мы друзья с детства. «Славянин» бы поджал хвост. Трусливая собака! Когда проявишь твердость, он ворчит, но отступает.

Наша группа.

Если мы подведем группу учащихся к осознанию всех вскрывающихся тут художественных проблем — мы уже знали много.
Наша группа должна была уже ясно осознать право вопрос художника творить свой мир, а не повторять мир, ему данный в действительности.
К искусству мы подходим как к одной из важных проблем человеческой культуры вообще. В плоскости приобщения к ней подрастающего поколения и мыслится нами Бея работа. Вскрыть перед ним горизонты на задачи будущего мы считаем важным воспитательным моментом. но сделать это можно, только утвердив главнейшие этапы, по которым шло развитие искусства, и поняв основные проблемы искусства, которые выделяют его в особую категорию человеческой деятельности.
Приобщение к эстетической эмоции мы считаем обогащением человеческой жизни; без этого воспитательного момента невозможно всестороннее развитие человеческой личности.
По существенно необходимым при этом нам кажется подведение к искусству не как к источнику наслаждения - это привело бы к «эстетству» и к опасности ограничить все дилетантизмом. Рассматривая искусство как впасть человеческого труда, мы вскрываем связь его с работой человеческой мысли. При этом даже может поклясться, что слишком большое место уделено познавательному моменту. Но эта опасность не страшит нас при Предпосылке, что высшие моменты работы будут всегда пронизаны эстетической эмоцией. Не страшит нас на том не основании и введение элемента попутного изучения вопросов техники искусства.

Что же нужно сделать.

Но в тех школах и детдомах, где педагоги-воспитатели интересуются вопросами художественного воспитания, удается работу ставить, невзирая на отсутствие средств.
В школе художественному воспитанию должно быть отведено надлежащее место, если мы действительно хотим создать нового строителя светлого будущего.
Что же нужно сделать и что можно сделать для постановки художественного воспитания в школе?
Необходимо отвести для этой работы нужное количество часов по табели и всемерно использовать клубные и кружковые часы. Нужно ассигновать хотя бы минимально необходимые средства для проведения работы по художественному воспитанию.

С первого взгляда.

С первого взгляда Роберт мог с уверенностью сказать, что несмотря на начинавшийся прекрасный день, над домом священника сгущаются грозовые тучи.
— Что, опять? — обратился он к сестре. Джоан только пожала плечами.
— Он хотел, чтоб ты отвез его на Церковный совет. А тебя и след простыл. Он уехал совсем взбешенный.
— Но я же вчера вечером предложил довезти его! — взорвался Роберт. — А он на меня же и набросился и прочел целую лекцию о том, что, дескать, он и сам с усами и прекрасно водит, и нечего мне соваться, и прочее!
Джоан не стала возражать.
— Мама очень беспокоилась за него сегодня утром. Говорила, что ночью у него был приступ.
— Типа того приступа, которые он никогда не признает, так что ли?

Поэтом овладевает порыв.

Все вокруг новое, иное, и молодежь поет «агитки Бедного Демьяна», не замечая поэта-земляка. Есенин поражен этим: «Моя поэзия здесь больше не нужна...» Чувствовать себя иностранцем на родине— наивысшая трагедия для Есенина, всегда гордившегося привязанностью к родной земле. Все же он глубже вглядывается в окружающее: «Ноги босые, как телки под ворота, уткнули по канавам тополя», «клены морщатся ушами длинных веток» — эти привычные образы как бы сглаживают образовавшуюся пропасть. Поэтом овладевает порыв идти навстречу новому, в ногу с ним: «Знать, оттого так хочется и мне, задрав штаны, бежать за комсомолом». И он приветствует молодых земляков.: «Цветите, юные!»
В последние годы Есенин все чаще возвращается к мысли о труде, видя в нем не только могучее средство преобразования страны, но и нравственную основу жизни. «Каждый труд благослови, удача!» — восклицает он в стихотворении, начинающемся этой строкой.

Он смотрел.

Он смотрел на Зою, и ему было жаль ее с ее внутренней грубостью, которую она скрывала, пока ее не задели, с ее жалкими попытками спрятаться и обмануть.
— Послушай, — сказал он почти мягко. — Зачем это все? Это не нужно. Я мешал тебе, ты меня отослала. И все понятно. Я ни в чем не виню тебя. Ты любишь другого и вольна любить, кого хочешь. О чем же говорить? В чем оправдываться? Мне надо уйти, вот и все.
Он взял фуражку и, не надевая ее, пошел к выходу. А девушка с темными волосами в мелких завитках махала руками и что-то пронзительно кричала ему вслед.

Волна прибивала к берегу.

Волна прибивала к берегу и уносила вновь дохлую рыбешку, обломки дерева, арбузные корки и какие-то странные белые хлопья, похожие на куски студня.
«Может, и мне сюда дорожка указана?» — подумал Семен, глядя на блокшив и теснившихся около решеток людей.
С особой ясностью встала перед ним деревня, сухой и теплый запах сена от стога на лесной поляне, где во время сенокоса Семен спал с отцом в травяном шалаше. У входа дотлевали угли костра, струя терпкой горечи забиралась в нос и горло, а над ухом тонко и смешно звенел комар и все норовил сесть Семену на самую бровь.
Казалось, жизнь отдал бы, чтоб хоть раз очутиться там снова.

Однополчане.

Писатели Германской Демократической Республики, принадлежащие к литературе, которая развивается в условиях социалистических преобразований, разрабатывают эту проблему смелее — они не уходят от вопроса об ответственности своих героев за трагические события недавнего прошлого, их книги в соответствии с исторической правдой рассказывают о переломе, происшедшем в сознании миллионов немцев.
Советский читатель знает уже немало таких книг. Назовем хотя бы большой роман Дитера Нолля «Приключения Вернера Хольта» (Издательство иностранной литературы, 1962), вызвавший живой интерес в нашей стране, или появившуюся ранее повесть Вольфганга Нейхауза «Украденная юность» («Молодая гвардия», 1961), или рассказ Франца Фюмана «Однополчане» (опубликован в сборнике «Рассказы немецких писателей», Издательство иностранной литературы, 1959) —одно из первых произведений на эту тему в литературе Германской Демократической Республики. Все эти книги талантливы, и каждая из них талантлива по-своему. Роман «Мы не пыль на ветру» — новое веское доказательство быстрого роста молодой социалистической немецкой литературы, уверенно ставящей вопросы большого национального звучания.