Раненый плакал.

Ни Григорий, ни Курочка, никто в батальоне не знал тогда, что немцы взяли Вязьму и Брянск и войска наши отрезаны.
— Вася! Васенька!— Кира гладила худые Васины руки. Ну вспомни, дорогой: как фамилия комбата, муж объелся груш?
Вася побагровел от стыда. Как мог он вспомнить то, Чего не знал? Но как же он не поинтересовался? Конечно, он надеялся, что успеет все узнать. И номер полевой почты ему неизвестен. Он даже не успел никому написать письма.
Васе стало нестерпимо обидно, что, пробыв всего один день в бою, он уже лежит и долго будет лежать, бесполезный и беспомощный. Он не мог сдержаться, отвернулся и всхлипнул.
Кира спрятала лицо в ладони. Раненый плакал во весь свой рост, а она не могла скрыть счастливой улыбки. В палате сочувственно молчали.
— Это он. Конечно же это он, — сказала Кира Наде. Она встала и, быстрым движением наклонившись к Васе Маленькому, обеими руками мягко повернула к себе его нежное, как у девочки, лицо.—Не плачь! Не беда, что ты не знаешь фамилии. Это он. Я тебя уверяю. Я ему напишу письмо про тебя.
Вася тотчас открыл мокрые глаза:
— Он вам родной?
— Самый родной!
— Пожалуйста, напишите, — сказал Вася с облегчением и уже спокойно опустил ресницы. Он очень устал.
В ночь на четырнадцатое октября Киру вызвали к Ладейщикову. Она побежала, не успев умыться.
В кабинете Ладейщикова была Надя, несколько женщин-врачей и сестер.