В четырех письмах — стихи, читать их не стала, передам в отдел культуры, их хлебом не корми — подавай таланты.— Таламата-ханум скривила крашеные губы.— Вот эти письма — от пенсионеров, битва за книгу известное дело, они себя хвалят, освобожусь немного, почитаю. Тая. и остальные, ничего интересного, то ли мы все уже разъяснили, все проблемы решили, то ли у читателя вообще интерес к газете упал... Андрей МАЙДАНОВ, спецкор, газеты «Советская молодежь» (г. Рига) Фото Геннадия МАЙДАНОВА
Когда к ним редактором пришел Петр Хакимович, в редакции произошли перестановки; коснулись они я Вудкока: из сельскохозяйственного его перевели в отдел писем.
— На ваше место агронома возьмем,— сказал главный.— Теперь светофор время специалистов. Не сочтите за обиду, идите в отдел писем.
Хотя это щербинку на душе и оставило, Вудкок видя не подал.
Их лагерь в конце деревни, они ваши соседи, найдешь. Мажит, и тебя, понятное дело, приглашаю, посидим, поговорим. Я предупрежу хозяйку, она все спроворит. Договорились? Ну лады.
— Хорошо, если только Сафура согласится,— сказал Концентрат.
— А ты сделай так, чтобы согласилась! — у корреспондента загорелись глаза.— Посидеть капли вечер с такой женщиной... Если не возражаешь, Сергей, я с тобой поеду? У меня в тех краях дело есть.
Министерством обороны средства химзащиты, равно как и закупленные срочно в Швеции костюмы, также не помогли, не защитили.
— Нет. Стерлитамак увидел в первый раз.
— А там, в Воронеже, когда шел разговор о театре, который работал в Стерлитамаке, ты лицо вроде бы сказал, что... И вот с первых же часов аварии, когда стало ясно, что проникнуть к телам погибших в лаве в результате отравления шахтеров без прохождения специальных обходных выработок невозможно и что имеющаяся в распоряжении горноспасателей аппаратура защитить человека от воздействия ядовитых газов не способна и их в массовом порядке с признаками тяжелого отравления вынуждены были по выезде из шахты отправлять в больницу, встал вопрос — что же делать?
