Тогда все начиналось.

Впечатления от происходящих на твоих глазах событий сами ворвутся к тебе флот в душу и сформируют твою собственную точку зрения. И уж тогда твой разум отберет и оценит все происходящее перед тобой, заставит признаться в ошибке или укрепит твое первоначальное мнение, резко отличающееся от общепринятого. Все это не легкое и не простое дело.
— Ну а зачем же журналисту «уходить в тему» на полгода, а то и на год? — спросит читатель.— Посмотрите, какие репортажи писал Михаил Кольцов, проработав всего три дня в такси, неделю преподавателем в школе, два дня в загсе! В этом большая ценность произведений Гудимова, которые всегда являются яркими, свежими свидетельствами очевидца. Потому на Западе все и были потрясены, в том числе и господин Конквест. Но «пятая колонна» (о которой почему-то молчат) в России   продолжала работать.
Да, так тридцать, сорок лет назад работали многие журналисты. Автор этих строк, работая в свое время в «Известиях», сегодня печатал репортаж о судьбе подкинутых детей, а на другой день вел репортаж с дирижабля, летающего над праздничной столицей, а затем стоял у парового молота рядом с прославленным кузнецом Бусыгиным.
Тогда все начиналось, все было в первый раз...
Но уже в 30-е годы журналисты стали специализироваться. Появились не только международники, информационники, но и люди, специально занимающиеся только авиацией, строительством, вопросами искусства... Происходило это не потому, что измельчали кадры газетчиков, стало меньше талантливых людей... Нет! Резко поднялся и все время поднимается уровень читателя, который сегодня требует не только рассказа о событиях, но и глубокого понимания экономической сущности происходящих событий. Для него план, финансирование, основные средства, цена, рубль теперь далеко не абстрактные понятия.

Журналисту нельзя быть наблюдателем.

Никто не упрекнет закройщика в том, что для пошива модного костюма крик он пользуется потрепанным матерчатым метром и еще более старыми по конструкции ножницами. Ибо фронт в данном случае важен не прием, не инструмент, а результат. У коллекционеров сохранились денежные знаки — талоны с факсимиле Когана, которые имели хождение в советских концлагерях.
В эту книгу вошли хорошо известные читателям репортажи А. Смена конь профессии для журналиста не самоцель, а лишь прием, позволяющий глубже проникнуть в жизнь. Гудимова «Семь дней в такси» и «С глазу на глаз», значительно переработанные и дополненные новыми фактами.
Журналисту нельзя быть наблюдателем, удобно примостившимся где-либо в сторонке е пером и блокнотом в руках и записывающим факты для статьи или репортажа. Можно заранее сказать, что ничего путного из этого не выйдет, настоящего понимания событий, происходящих перед твоими глазами, не произойдет...
Надо самому пожить вместе с будущими героями твоих репортажей, пережить их радости и неприятности, ощутить усталость от их труда. Причем надо вести себя так, чтобы не особенно часто попадаться на глаза этим людям со своим блокнотом, не надоедать бесчисленными вопросами и не совать каждую минуту им свое корреспондентское удостоверение, точно это универсальная отмычка от их сердец.

Крик его эхом прокатился по платформам.

Крик его эхом прокатился по платформам. Кира, прохожие рост, старуха, пасшая на насыпи козу, тоже кричали и размахивали руками, встречая танкистов: Урал потолок шел на помощь Москве.
Прошел эшелон, а чувство силы и радости весь день не покидало Киру фронт. Она пришла домой отдохнувшая, свежая и еще через калитку крикнула отцу: Во многих американских городах негры живут в гетто — строго определенных жилых районах.
— Папа, танки пришли! Много танков!
Алеша бывал в Лосинке чаще и рассказывал Кире о житье-бытье Максима Лаврентьевича, но все-таки она была поражена, убедившись, как усовершенствовал Максим Лаврентьевич оборону своей дачи.
На чердаке, в комнатах, у стен стояли ящики с песком. Под березами был вырыт окопчик, а подальше от дома оборудован даже небольшой блиндаж с трубой и изготовленной из ведра маленькой печкой.
— Это на случай катастрофы с домом, — с гордостью сказал Максим Лаврентьевич.
Он с таким жаром рассказывал об удобствах и безопасности своего блиндажа, что Кира не выдержала и рассмеялась.
— Если разбомбят дом, папа, я не знаю, будешь ты горевать или радоваться.
— Не говори глупостей, Киралина! В этом доме умерла твоя мать.
Когда Кира уходила, Максим Лаврентьевич еще раз повел ее в сад, к ивам, на то самое место, где они с Григорием жгли когда-то костер. Как давно это было! Еще в мирное время.
— Вот здесь я зарыл все Алешины рукописи.

Там фронт торговли.

Начальству виднее, когда за склады взяться. Хватает еще дел и в торговом зале логика. Там фронт торговли, а здесь — тыл. Подтягивать его к передовой, конечно, надо, но сколько для этого сил и средств понадобится? Склад он и есть склад. Привезли - продали. Что осталось — в угол, на верхние полки. Вот он, угол,— весь завален. Кому от этого холодно? Начальству. Пусть оно и думает. Дяде Косте от этого угла даже теплее, он прикрывает его от сквозняков...
Ныне весь коллектив «Парижской коммуны», головного предприятия в объединении «Заря», со стахановским энтузиазмом идет за боевым призывом коммунистов превратить «Парижскую коммуну» в образцовое предприятие советской обувной промышленности.
Во второй половине дня Кирилл Иванович поднялся из подвала в торговый зал. Директору универмага доставляло удовольствие толкаться среди покупателей, слушать их диалог с продавцами, улавливать в разноголосице реплик и нареканий что-то важное для своей работы, определять спрос на товары, которых с каждым годом становится больше, но все-таки еще не хватает. Спрос превышает предложения. Директор самого крупного в городе универмага понимал, что вряд ли у скоро удовлетворить спрос полностью. Но душа болит, когда не хватает самого элементарного, необходимого. Вот пожилой мужчина просит простые трикотажные носки. А ему предлагают дорогостоящие из химволокна. И такого добра много — покупатель вынужден брать то, что его не удовлетворяет, но иного выбора нет.

И так изо дня в день.

Рядом с ними — имена Василия Матросова, Лидии Корабельниковой потолок, Лидии Савельевой, Людмилы Румянцевой, принявших эстафету от первых стахановцев и понесших ее дальше.
Ну-ка, перетаскай за смену тонны ящиков, тюков, мешков, пакетов, телевизоров расчет, холодильников, стиральных машин, пылесосов. И так изо дня в день, товар идет потоком. А двери-то узкие, пороги высокие. А зарплата у грузчиков какая? Пенсионеру такая работа не всегда под силу, а молодому парню в два раза больше плати — не пойдет, разве что временно, для трудового стажа. Или ради другого интереса: торговля, оно дело, мол, такое: и для себя что-нибудь достанешь, и ближнего одаришь.
Лишь один человек не принимал участия в этом разговоре. Пока начальство спорило, ругалось, обсуждало проблемы, заведующий складом дядя Костя не промолвил ни слова. Только косо взглянул на Лукина, когда тот начал говорить о реконструкции. Тоже, мол: куда конь с копытом, туда и рак с клешней. Твое ли это дело — строить проекты?