Некоторое время ехали молча, потом под мерный успокаивающий цокот копыт уполномоченный заговорил:
— Что ж ты молчишь? Или не узнаешь? Задержанный отозвался не сразу:
— Я вас в первый раз вижу.
— А я вот тебя сразу узнал. А ты, видать, забыл тот восемнадцатый годок, когда ходил под флагом генерала Каледина. И вы здорово хорошо шли, но мы шли еще лучше. Помните, как вы стояли здесь, в Новочеркасске, и пришел товарищ Сивере с отрядом матросни (вот такие, как я, братишки), и мы вытряхнули вас из города Новочеркасска? Только офицерский госпиталь остался. Помнишь?
...Тогда Ершов сам был ранен, и его положили в тот же госпиталь рядом с человеком, которого он теперь вез в крытом экипаже. В госпитале сосед рассказывал всем, что его якобы привезли с германского фронта без памяти, что он даже не знает, в каком городе находится, и Колька Ершов поверил ему, как родному брату, и жалел его, и делился с ним...
— Я ж тебе, мерзавец, свою махорку отдавал. ...Потом снова налетели белые, заняли Новочеркасск и сейчас же пришли в госпиталь за соседом Ершова. Разговаривали с ним, держа руку под козырек.
— Видать, ты у них был важная птица... Ну как теперь? Вспомнил? Вспомнил, шкура, как мы с тобой дружбу водили и как ты сразу показал на меня, что я матрос и надо меня расстрелять? Помнишь? — допытывался Николай.— А ведь меня уже повели на расстрел. Меня и еще порядочно наших славных бойцов. Но ваши конвойные сами нас отпустили.
Комментариев нет:
Отправить комментарий